В марте 1945 года на территории Бухенвальда (самого крупного концентрационного лагеря) вспыхивает вооружённое восстание, организованное интернациональными силами самих заключённых. Когда в концлагерь Бухенвальд вошли американские войска, восставшие уже осуществляли контроль над лагерем смерти, и над лагерем был поднят красный флаг.
По инициативе ООН в этот день весьмир отмечает Международный день освобождения узников фашистских концлагерей.
Алексей Григорьевич Будасов - один из бывших узников Бухенвальда..
"В Бухенвлаьде существовал еще так называемый "малый лагерь", иначе говоря, карантинная зона. Условия жизни в карантинном лагере были - даже в сравнении с основным лагерем бесчеловечны.
Именно в малый лагерь привезли в коцне 1943 годаобессилевшего от побоев Алексея Будасова.
- Огромный, как ангар сарай, - вспоминает Алексей Георгиевич, - в котором впритык стоят четырехэтажные нары, на которых постлана солома. И на нарах лежат люди. Столько людей, что невозможно повернуться. Многие умирают тут же, и ты лежишь плечом к плечу с трупами. Выносить их можно только утром, да и то не у всех есть силы. Нас практически не кормили. Мы же там пока не были заняты на производстве. В малом лагере умирали десятками, сотнями за ночь. Меня спасло то, что быстро перевели в 30 барак.
читать дальшеМне повезло – когда я попал в лагерь, там уже существовала подпольная организация, Политические уже забрали власть у уголовников. В 1943 уже был создан интернациональный лагерный комитет. Конечно, я ничего пока не знал об этом. Но члены подпольной организации, которые к тому времени уже были повсюду, мои документы тщательно проверили, со мной познакомились, меня стали понемногу подкармливать, зачислили в бригаду, которая занималась легким работами. Потом стали поручать кое-какие задания.
Бухенвальд был огромным лагерем. Здесь было оружейное производств, и наши немцы-заключенные имели связи солдатами вермахта, которые охраняли некоторые производства. И с гражданскими людьми. Вальтер Бартель, один из руководителей подполья, сидел в лагере с 1935 года. Он прекрасно говорил по-русски. Мы звали его Володей. Сопротивление в Бухенвальде было очень широким, и в тоже время четко организованным. У нас были группы по 3-5 человек, мы знали своего руководителя и выполняли его задания.
Задания были разные. Иногда нужно было куда-то пойти и сделать что-то. Мы не всегда понимали зачем, но это был приказ. Может, подавали кому-то знак. Иногда – поехать и привезти. Иногда под видом разных грузов мы привозили в лагерь со свободы продукты, кто-то привозил то самое оружие, которое сыграло свою роль в восстании.
Меня однажды направили в Лангеншатйн-цвиберг, и я должен был тайком привезти какие-то бумаги. Я зашил их в обшлага брюк и привез в лагерь.
В команде «Дора» делали снаряды Фау. Пайкой занимались тоже заключенные. Не случайно большинство снарядов до Англии, например, просто не долетали – падали в Ла Манш. Наши инженеры придумали такой способ пайки, что в полете она отходила и ракета теряла направление.
Попасть на Дору означало неминуемую смерть – оттуда никто не выходил. При наступлении американцев в 1945 фашисты уничтожили почти всех узников Доры.
Конечно, далеко не сразу я узнал про подпольную организацию и вошел в пятерку. Сначала ко мне присматривались. Разговаривали, намекали. Потом я стал находить газету, которую выпускали Богданов и левшенков, там рассказывалось про успехи на фронте, про жизнь в лагере. У подпольной организации был и приемник и потом даже появился передатчик. Тот самый, по которому мы в апреле 1945 слали сигнал SOS американским войскам.
В лагерь нередко засылали провокаторов, доносчиков. Нам приходилось быть очень осторожными. Там, на краю смерти, от каждого слова, от каждого движения зависела жизнь, поэтому отбор был очень строгим
Никто ничего не объявлял, но как-то автоматически я стал членом пятерки.
Недалеко от нашего барка была приемная площадка, где принимали людей в лагерь. Когда привозили евреев, их иногда сразу почти отправляли в крематорий. И вот однажды один из отцов умудрился передать нам в рюкзаке двухлетнего малыша.
Мы прятали его в вещевом складе в небольшой отгороженной каморке. Мы завешали его, как могли, одеялами, тюками, и больше года малыш прожил там.
Было установлено дежурство, свободные от смены заключенные с ним играли, кормили, следили, чтобы он не болел.
Мальчик выжил. Я знаю, что он - Иосиф Штрайх - вырос, закончил институт, живет в Польше.
К началу апреля 1945 наша организация насчитывала 178 групп (по 3—5 человек каждая), в том числе 56 советских групп.
Конечно, мы не знали об этом тогда, я никогда не видел Симакова – конспирация была очень строгая. Но каждый из нас видел и понимал, что выжить мы могли только объединив свои усилия.
Николай Симаков сумел сплотить все подпольные организации лагеря, ведь там были и гражданские и военнопленные, люди из разных стран. И все они работали вместе. Его удивительный организаторский талант заключался в том, что он, простой сержант, сумел на краю гибели объединить людей.
В Бухенвальде были и немцы и голландцы и французы. Кому-то помогал посылками красный крест, кому-то присылали продукты из дома. Все эти продукты шли в общий котел и распределялись поровну и в основном самым больным. Людей поддерживали, лечили. В организации были свои врачи. Были и свои полковники, которые разрабатывали план восстания.
В апреле фашисты решили уничтожить всех заключенных Бухенвальда. У нас был передатчик, и мы стали посылать сигнал бедствия третьей армии Патена. Но американский генерал обошел Бухенвальд и пошел к Доре, надеясь успеть захватить военные секреты фашистов. И тогда по цепочкам был передан сигнал готовиться к восстанию.
Накануне, 10 апреля, из Бухенвальда был вывезен большой транспорт с пленными. В их число попал и руководитель подполья Николай Симаков. Но система была отлажена до такой степени, что никто не растерялся. Каждый знал, что он должен делать. Организация не потеряла в боеспособность.
А Симаков по пути совершил побег, добрался до своих, освобождал Чехословакию. Но это было потом. А 11 апреля была подана команда и мы пошли на фашистов.
Винтовки были розданы лучшим стрелкам – военнопленным, тем, кто умел обращаться с оружием. Винтовок было около 100 штук. Но у нас даже был один пулемет. И 2000 патронов к нему. Не представляю, как его привезли в лагерь. Но по сигналу утром 11 апреля мы все вооружились, кто чем мог. Тем, кто был без оружия, приказано было брать доски. Мы схватили доски, и побежали. Доски бросали на колючую проволоку и по ним передирались через ограждения. У нас было три русских батальона. Каждому боевому подразделению была поставлена четкая задача.
Когда застрочил пулемет и заключенные стали кидать гранаты, фашисты испугались и кинулись бежать.
Но мы их не отпустили. Только 120 эсэсовцев мы сдали в плен американцам. А тех, кто особо издевался… их в плен не брали.
Мы захватили бараки, где жили эсэсовцы, их склады. Как только охрана была уничтожена, был передан приказ – вернуться в бараки. И все вернулись.
Это было такое счастье!
Алексей Георгиевич на мгновенье прерывает свой рассказ, словно вспоминая то мгновение, когда люди, стоявшие на краю гибели, осознали что все, ад закончился, они выжили.
И он, двадцатилетний, позволил себе поверить, что будущее – есть…
Шестьдесят четыре года прошло. Но эти воспоминания бывший узник хранит в памяти как самые драгоценные.
- Все было сделано так продуманно, что не было беспорядков. – Алексей Георгиевич продолжает рассказ о тех апрельских днях. - Лагерь снова взяли под охрану. Первым дело стали спасать тех, кто умирал. Забрали продукты со склада охраны, передали в больницу. Принесли туда молоко.
Но все равно человек двадцать умерло от голода и истощения уже после освобождения.
Знаете, вот сейчас рассказывать, как там было – никто и не поверит. Когда мы приводили немцев - жителей Веймара - и американцев и показывали им крематорий, показывали, как штабелями лежали трупы, люди падали в обморок.
Мы прочесывали леса вокруг, искали эсэсовцев, которые пытались укрыться, спрятаться, убежать. Эта задача была поставлена перед одной командой, в которую вошли в основном военнопленные. Другие команды охраняли лагерь, работали в больнице, помогали приводить лагерь в порядок.
Потом появились американцы. Они были немного напуганы тем, что мы вооружены, им не нравилось, что мы установили уже свой порядок и потребовали сдать оружие. Но мы отказались.
В первую очередь эшелонами мы отправили из лагеря уголовников. Еще более месяца мы жили в Бухенвальде, а когда фашисты капитулировали, после победы, мы организованно загрузились в эшелоны и поехали к своим.