9 мая

[2219272]

09.05.2014 в 13:32

Пишет  Белочка Тилли:

09.05.2014 в 12:00

Пишет  Веселый робот:

Парад Победы
Однажды мой отец высказал пронзительную и страшную мысль:
“В главном параде в честь Дня Победы 24 июня 1945 года участвовало десять тысяч солдат и офицеров армий и фронтов. Прохождение парадных “коробок” войск продолжалось тридцать минут. И знаешь, о чем я подумал? За четыре года войны потери нашей армии составили почти девять миллионов убитых. И каждый из них, отдавших Победе самое драгоценное – жизнь! – достоин того, чтобы пройти в том парадном строю по Красной площади. Так вот, если всех погибших поставить в парадный строй, то эти “коробки” шли бы через Красную площадь девятнадцать суток…” И я вдруг, как наяву, представил этот парад.

Парадные “коробки” двадцать на десять.
Сто двадцать шагов в минуту.
В обмотках и сапогах, шинелях, “комбезах” и телогрейках, в пилотках, ушанках, “буденовках”, касках, бескозырках, фуражках.
И девятнадцать дней и ночей через Красную площадь шел бы этот непрерывный поток павших батальонов, полков, дивизий.

Парад героев, парад победителей.

Задумайтесь!
Девятнадцать дней!..

© В. Шурыгин

В этот день понимаешь, как мало сделано.. Я участвовал в написании 9 сборников о ветеранах, написал одну документальную книгу.. 11 числа я снова пойду на собрание ветеранов и буду расспрашивать, записывать, фотографировать... Я понимаю - не успеть всего.. Но часть рассказов о войне удалось сохранить - в книгах, газетах... Удалось сохранить крохотную частичку истории...

Однажды пока я ходил по Минску, детский дом попал в район погрома. В это день я пытался пройти в детдом, но улица была оцеплена, вооруженные гестаповцы, полицейские никого не пропустили. И на второй день тоже. Я очень беспокоился, И когда на четвертый день все же сумел пройти - увидел трупы во дворе. В ужасе кинулся искать Зяму. Я был уверен, что он погиб. Но брат спрятался в грязном белье в прачечной и его просто не нашли.
Мы ушли из гетто, недели две перебивались на улицах, а потом все же вернулись обратно. На этот раз мы жили рядом с большим заводом. Детский дом не раз переезжал и переселив нас куда-то, фашисты как бы забывали о нас. До следующего погрома. Им не нужны были живые свидетели.
В этот раз в город ушел Зяма, а я попал в очередной погром. Вместе с толпой кинулся в цех завода. Это был большой зал – мне маленькому он казался огромным - и я очутился в числе тех счастливчиков, кто успел спрятаться под полом.
В каждом доме в гетто, была своя “малина” - надежное укрытие на случай погрома. Его рыли в подвалах, устраивали на чердаках, строили двойные перегородки, тайники в шкафах, в которых создавали небольшой запас продуктов и воды. “Малины” некоторым спасали жизнь. Облава обычно длилась по трое суток, и надо было тихо просидеть это время, чтобы тебя не нашли. А потом на какое-то время перерыв...
Под тем цехом набилось порядка трехсот человек, не было ни воды, ни еды. Немцы постоянно заглядывали в цех, и мы, затаив дыхание, ждали крика и выстрелов. Но люк был надежно спрятан, и они его просто не заметили. Мы знали, что обычно облавы продолжались три дня, Но и на четвертый никто не спешил выходить. Когда мы оттуда выбрались, меня шатало от голода, все губы обметало, я не мог говорить... Но остался жить. Заплаканный Зяма пытался сунуть мне в руки кусок хлеба, но он был сухой, и я не мог его жевать – губы не слушались..
Наш детский дом немцы уничтожали постоянно. Наш последний третий погром детского дома был в июле 1943 года. Когда его окружили фашисты, мы около ста ребят, спрятались в подвале. У нас был специальный лаз, который открывался у печки вместо подтопочного листа. Но, видимо, гестаповцы поняли, что народу слишком мало, и они пробили цоколь дома и через проем стали светить фонариком и выгонять ребятишек наружу. Кто-то выходил, а мы упорно лезли вперед. Нам удавалось прятаться от фонарика за столбами, на которых стояло здание детского дома.
Потом фашисты ушли, но периодически подходили к проему в стене, опять светили фонарями и обнаруженных заставляли выходить. Мы забивались в самые темные уголки, загребая за собой песок с глиной, чтобы нас не заметили.
Это был самый жуткий день в нашей жизни. Фашисты старались не оставить в живых никого. Самых маленьких и тех, кто болел и лежал в лазарете, зарезали прямо на месте. А остальных увезли на расстрел.
На третий день я понял, что у меня больше нет сил, что я просто не могу больше сидеть, закопавшись в глину, и ждать, чтобы за нами пришли. Я взял за руку Зяму и сказал, что мы уходим. Рядом с нами оказались несколько взрослых. Это были наши воспитатели. Они не хотели нас отпускать, боялись, что если мы появимся во дворе – нас увидят и поймут, что тут есть еще живые, но мы ушли.
Самуил Волк, малолетний узник гетто. На фотографии в прошлом посте он - сидит в форме...