Делай что должно, и будь что будет.
03.07.2010 в 17:59
Пишет .molnija.:I Will Survive: Dancing Auschwitz
Я понимаю, что это уже рвет всем фленты в жж, но я не могу не сохранить это у себя:
90-летний Адолек Корман, выживший в нацистском лагере смерти, вернулся в Освенцим и Дахау, чтобы вместе с дочерью и внуками станцевать там под песню Глории Гейнор "I Will Survive" ("Я выживу").
URL записиЯ понимаю, что это уже рвет всем фленты в жж, но я не могу не сохранить это у себя:
90-летний Адолек Корман, выживший в нацистском лагере смерти, вернулся в Освенцим и Дахау, чтобы вместе с дочерью и внуками станцевать там под песню Глории Гейнор "I Will Survive" ("Я выживу").
Есть события, над которыми не властны годы. И когда Александр Григорьевичем Койфман рассказывает о своем детстве, убеждаюсь в этом еще раз.
В 1941- м ему было 12 лет. Самое время для радости, проказ, шалостей.. Но его детство украла война…
читать дальше-- Перед самой войной, -- рассказывает Александр Григорьевич, мысленно возвращаясь назад, в далекий 1941-й год, -- отца и многих наших соседей призвали на военные сборы. Мы жили в виннице, родители работали на фабрике, мама была начальником цеха, активисткой, членом партии. Естественно, она понимала, что оставаться в Виннице, куда в любой момент могли войти фашисты, ей нельзя. Эвакуироваться не получилось, не было составов. Если бы мы представляли, что нас ждет – наверное, пошли бы на крупную станцию., попытались уехать оттуда… Но мы же думали, что все это –ненадолго, на пару недель, месяцев…И 12 июля мы пешком покинули родной город, уходя к бабушке в Жмеринку.
Взяли только то, что могли унести. А это было немного. Ведь на руках у мамы был месячный младенец, я вел за руку восьмилетнего брата..
По дороге остановились у знакомых в местечке Браилов. Они уговорили маму остаться у них – дескать, есть продукты, и дом… зачем идти далеко? Через неделю в Браилов вошли фашисты.
Однажды мама вернулась напуганной и велела нам срочно собираться. Она встретила на улицу женщину, которую свое время, будучи начальником цеха, отдала под суд за какой-то проступок. Та шла под руку с полицаем, и узнала маму. Той же ночью мы ушли из Браилова, оставив большинство вещей.
До Жмеринки идти было недалеко, и вскоре мы располагались в доме моей бабушки.
А потом фашисты объявили о создании гетто. Нам повезло – наш дом вошел в черту гетто, не пришлось переезжать. Зато к нам подселили другие семьи, из тех домов, откуда евреев выселяли.
Взрослые понимали – выпускать не будут, и срочно старались запастись продуктами. Меняли все – даже выкопали из подвала старый котел, начистили и продали. У нас подавать было почти нечего, мы все оставили либо в Виннице либо в Браилово. Но мама не жалела о вещах. Она понимала, что мы дважды чудом избежали смерти. В августе в Виннице расстреляли все еврейское население, в начале осени расстреляли евреев Браилово. Погибли и те люди, у которых мы жили..
Фашисты начали устанавливать свои порядки. Врывались по ночам в дома, выгоняли на улицу, грабили. Повесили отца моего друга – якобы он оказал им сопротивление. Однажды бабушка вышла на улицу без нарукавной повязки, которая поначалу заменяла нам желтую звезду. Ее схватили, избили, заперли.. Бабушка вернулась только не четвертый день..
Честно говоря, когда нас огородили, жить даже стало спокойнее. Потом немцы передали нас под охрану румынам. Думаю, именно это нас и спасло.
Каждое утро мы все – старики, женщины, дети, взрослых мужчин в гетто было очень мало, в восемь утра выстраивались на площади, и нас разбирали на работу. Мы мыли железнодорожные вагоны, в которых везли пленных красноармейцев. Их везли неделями, Ни на минуту не открывая вагоны. Я запомнил эти вагоны на всю жизнь… Мы восстанавливали мост, разгружали все, что приходило на станцию…
Лучшим местом работы считались мастерские Вальтера Шифлера. Там за неделю работы давали булку хлеба и платили 1 марку и 37 пфеннигов, на которые можно было купить еще четверть булки.. В других местах не платили и этого, в лучшем случае давали чашку горохового супа…
Выжить было очень непросто. Поначалу спасали запасы. Но они закончились… У бабушки была швейная машинка, она нас и спасала. Мама и бабушка из старых тряпок, из одежды, из каких-то обрывков, кусков тряпок- шили бурки и телогрейки. За 10 марок можно было купить пропуск на воскресную ярмарку, и если повезет – заработать еще примерно столько же.
1 мая 1943 года нас отправили разгружать мешки на элеватор. С 9 утра до 6 утра следующего дня, без остановки, мы грузили тяжеленные 50-килограммовые мешки. Идет цепочка грузчиков. Рядом стоит солдат с плеткой, если ему кажется, что ты замедляешь шаг, он стегает тебя этой плеткой.. Мне было 14 лет…
И все же к нам постоянно шли люди. Когда нас огораживали, в гетто было примерно 300 человек, потом нас стало гораздо больше, порядка 3000. Люди шли отовсюду. Евреев убивали, расстреливали, уничтожали , и те, кто выжил, надеясь на чудо, приходили к нам. Понимаете, ведь бежать было некуда. Я помню, однажды ушел из гетто. В ближайшем селе меня поймали, выпороли и вернули обратно…
Немцы неукоснительно требовали подчинения своим порядкам. В Браилово они выстроили евреев, отобрали мастеров, которые могли им понадобиться, а остальных расстреляли. Однажды немцы обратились к военной администрации с просьбой выдать 300 евреев, бежавших из Браилово. Оказывается, существовали специальные списки всех евреев. 270 человек вывели, построили в колонну и расстреляли. Мама ужасно боялась – ведь мы всем в Жмеринке говорили, что мы пришли из Браилово, и не из Винницы.. Но нас в тех списках, к счастью, не было.
Однажды, уже в 1943, поступило распоряжение всем нам с вещами собраться на главной площади. Каждый из нас понимал, что это означает. Люди со слезами на глазах четыре часа стояли на морозе.. И тут нам сказали разойтись. Мы кинулись друг к другу, смеялись, обнимались.. Каждый понимал, что в очередной раз чудом избежал смерти.
Рядом с нами жил Арчик Гефтер. Он был чуть старше меня, дружил с моим двоюродным братом… было ему лет 19… Арчик воевал, попал в плен под Курском, бежал, месяц потратил на то, чтобы вернуться домой, в гетто.
Он был связан со Жмеринским подпольем. Помню, однажды он поймал меня и спросил, не помню дли я где хранятся радиодетали моего двоюродного брата, его приятеля. Я прекрасно знал, что бабушка спрятала их в чемодане и закопала в огороде. Тайком от нее, ночью, мы вырыли чемодан… Арчик передал детали подпольщикам…
Арчик понимал, что выжить у него мало шансов. Однажды он даже рискнул и ушел леса к партизанам. Мы все просили его, если найдет партизан, забрать нас… Месяца три его не было. К зиме Арчик вернулся…
Все 300 человек Жмеринского подполья были арестованы в один день.. Их долго держали в тюрьме, а перед отходом немцы расстреляли всех арестованных….
И все же – мы жили. У нас в гетто даже был свой театр – в полном составе Черновицкий еврейский театр, и они иногда давали представление… У нас были свои маленькие больнички. Руководитель гетто, доктор Гершман,был очень известным юристом, он учился чуть ли не вместе с королем Румынии. У него были связи, которые он использовал, чтобы как-то организовать нашу жизнь. Во многом мы выжили именно благодаря ему..
Доктор Гершман – фигура очень противоречивая. Вокруг гетто у него были заводики, в которых мы работали почти бесплатно. Но была и столовая, где в случае крайней нужды можно было поучить чашку супа…те беженцы, которые к нм приходили, должны были заплатить вступительный взнос, иначе он мог отказать, и тогда их путь лежал в лагеря. Но на эти средства каждый месяц снаряжался обоз с продуктами для окрестных лагерей…
Конечно, оценить его роль и как-то оценить его вклад я мог только спустя много лет, и разговор о нем – это особый разговор. Но умолчать о нем я не могу.
Зимой 1943 года умер мой младший брат Миша. Вокруг многие умирали, не выдержав тяжести испытаний. Первыми на войне гибнут дети и старики…
В самом начале 1944 года румыны отдали нам немцам и сами отошли на другой берег реки. Мы были в ужасе, представляя, что нас ждет. С какой радостью мы смотрели на советские самолеты, когда они бомбили Жмеринку и ждали, ждали наших…
Потом, когда линия фронта была уже совсем недалеко, разнесся слух, что ночью гетто будет уничтожено. Соседка упросила свою бывшую сотрудницу – украинку спрятать на эту ночь несколько ребятишек. Мама проводила меня словами: «Иди жить».
Мы выбрались за колючую проволоку и пошли к спиртовому заводу, там наша спасительница нас и спрятала в каком-то сарае, у которого немцы потом выставили часового. Мы сидели на фанерном полу, усыпанном угольной крошкой, боясь лишний раз пошевелиться. А наутро услышали артобстрел…Снаряды рвались совсем рядом. Часовой ушел, мы выбили дверь и вернулись назад в гетто. Фашистам было уже не до нас…
Первые советские солдаты появились со стороны гетто. Это была войсковая разведка. Их встречали со слезами на глазах. Бойцов было мало, мы выскакивали из домов, и шли за ними. Немецкие части отходили за железнодорожную станцию, бросали оружие. Евреи поднимали оружие и вступали в бой…
К вечеру стало ясно, что столь малыми силами город не удержать. Разведчики сказали, что они временно отступают… Мы пошли с ними. Около трех тысяч узников гетто покинули его. Бабушка понимала, что не выдержит дороги, и прощалась с нами, словно навсегда…
Март, ноги разъезжаются в глине, на ногах у нас – бурки, мы одеты в тряпье, которое не греет…мама измождена от голода, она едва бредет, и я поддерживаю ее… Брат Илья ушел чуть вперед, и мы не знаем, что с ним, где он…
Глубокой ночью, пройдя около 10 километров, добираемся до какой-то деревеньки, нас пускают на сеновал… Рано утром я бегу разыскивать десятилетнего брата. К счастью, нахожу. Замерзшего, перепуганного, но живого. Он потерял бурки, чуть не обморозил ноги… Но мы среди своих! Мы выжили!
Приходит подкрепление, войска снова идут на штурм Жмеринки, а следом за ними возвращаемся и мы. Я несу Илью на плечах, потому что ему не в чем идти.. Рядом бредут наши соседи, мама, все те, кому удалось обмануть смерть.. мы возвращаемся домой и нам немного страшно – что мы найдем по возвращению.
К счастью, фашистам действительно было не до нас. А, быть может, они просто не стали связываться с тем десятком стариков, которые остались … Словом, наш дом стоял на месте, и на крыльце нас ждала бабушка.
А потом началась совсем другая мирная жизнь – после войны вернулся отец, который воевал и дошел до Берлина, мы с братом учились… Но это – уже совсем другая история.
@темы: статьи, 65 лет Победы
-
-
17.07.2010 в 23:16-
-
18.07.2010 в 06:54