Делай что должно, и будь что будет.
Татьяна Устинова:
«Детектив должен интриговать, смешить, и немножко пугать»
читать дальшеТатьяна Устинова приехала в Новосибирск летом, когда столбик термометра перевалил за тридцать градусов. Но, несмотря на жару, журналистов на пресс-конференцию собралось столько, что на всех не хватило стульев. Впрочем, ничего удивительного. Устинову читают все. И те, кто готов в это признаться, и те, кто ратует за высокую литературу и с неким снобизмом относится к жанру детектива. Просто потому, что ее читать интересно. Как интересно слушать, когда она выступает на телевидении, ведет передачу или даже комментирует футбольный матч, что тоже как-то случилось на голубом экране.
А уж послушать живьем, да еще и задать вопросы – это почище, чем телевизионное шоу. Так что новосибирским журналистам повезло вдвойне - и материал для газет собрали, и получили удовольствие от общения с умным, ироничным собеседником.
Татьяна Устинова охотно рассказывала о себе, о своих книгах, делилась своим мнением по самым разным вопросам. Их было много, приводить их все, наверное, не имеет смысла, потому что интересен –то не вопрос, а ответ на него. Вот ответы я и предлагаю вашему вниманию.
О творчестве.
-- Я очень люблю детективы. Я люблю их не только писать, но и читать. Я обожаю книги Бориса Акунина, всегда читаю Александру Маринину, с удовольствием читаю книги Даши Донцовой. Я люблю Дика Френсиса и Агату Кристи. И я уверена, что у детектива нет никакой сверхмиссии.
Однажды Акунину задали вопрос – как удержать рядом с собой женщину. И он произнес потрясающую фразу. Он сказала, что ее надо интриговать, смешить, и немножко пугать. Мне кажется, это то, что должен делать автор детективного романа с читателями.
Я пишу детективы, где есть кошмарные преступления, запутанное расследование и феерический финал.
Детектив имеет некую жесткую схему – преступление, расследование, финал. У моих героев в романе всегда есть некая романтическая история, потому что для меня, как для автора, это дополнительная возможность показать человека с какой-то другой стороны, чтобы он не был похож на Рэмбо, чтобы он взял и полюбил вот эту несчастную брошенную собаку и привел к себе домой. И тогда я могу показать его глубже, полнее. Для меня это важно.
Я пишу обычно три романа в год. Любой серийный автор, как серийный убийца, чтобы поддерживать свою квалификацию, должен все время писать. Это то, чем мы занимаемся постоянно, потому что мы работаем в коммерческом литературном поле. В этом нет ничего постыдного или кошмарного. Это абсолютно нормальное литературное поле, и чтобы в нем находиться, надо достаточно много писать. И я всегда прошу прощения у читателей, если я вдруг повторяюсь, если недостаточно хорошо описана мама главного героя. Это особенности серийной работы. Но я могу сказать, что мы все, и я в том числе, очень стараемся писать хорошо. Я не знаю автора, который писал бы спустя рукава.
Мои герои никогда не будут преступниками. Я хорошо знаю Лешу Сидорова, который снял Бригаду. Он чудесный, интеллигентнейший человек, и фильм в общем неплохой, но я знаю совершенно точно - я никогда в жизни не стану писать такой сценарий, снимать такое кино. Потому что мне очень страшно – вдруг это кто-то увидит и поймет неправильно, и это покажется ему привлекательным. Потому что люди всегда слышать не то, что им говорят и видят не то, что им показывают.
О семье
Моя семья – родители и бабушки и дедушки – инженеры. Все мои предки – по крайней мере четыре поколения, всегда жили в Москве. Папа был летчиком испытателем, который до какого-то времени летал, а потом стал просто инженером-испытателем. А мама всю жизнь проработала по всяким космическим программам, и предметом ее особой гордости является то, что она присутствовала на Байконуре во время запуска Леонова. И эпизод в знаменитом фильме «Укрощение огня» когда Сергей Павлович Королев благим матом орет, что женщине не место на пусковой площадке – это про мою 24-летнюю маму.
У меня есть сестра, которая сейчас мой помощник, мы абсолютно разные, она закончила Московский Государственный Историко-Архивный институт, я закончила МФТИ, у нас всего полтора года разницы, но именно она взяла меня на работу на ВГТРК, когда у меня был крошечный ребенок и я была абсолютно безработная. У меня с 19 лет есть муж, и до моих нынешних 38 он все тот же. У нас два сына, одному пятнадцать, другому пять. Мой муж меня практически не читает, а старший сын читает только то, что моя мама ему обведет. Бабушка считает, что не все из того, что понаписала мамаша, может читать благовоспитанный ребенок
Про технический прогресс
У меня своя теория прогресса. Я считаю, что человечество развивается ровно в том коридоре, который ему отведен. Люди никогда не будут летать на другие планеты на грохочущих железных аппаратах, которые носом устремляются в облака, а из попы вырывается пламя. Это невозможно, этот путь закрыт. Пока люди не придумают какую-то другую теорию перемещения, на Марсе не будут цвести яблони. Мне кажется это абсолютно ясным. Пример тому – как развивается прогресс в самолетостроении. С тех пор, как придумана формула Жуковского – дальше ничего никуда не пошло. Изменилась только формула крыла и фюзеляжа. Только форма.
Я не верю в теорию Дарвина. Никто из нас не происходил из макак, ни у кого их нас не отваливался хвост. Я считаю, что человечество родилось таким, каким оно погибнет.
Да, раньше ездили на колесницах, потом на конях – и все говорили: он держится в седле, как бог. А теперь говорят – он водит машину, как бог… Но меняются-то только детали.
Вот сейчас кто-то там наверху, из тех, кто за нами наблюдает, решил, что сейчас у нас пойдут информационные технологии. Вот он это решил, и у нас появились компьютеры, сети, мобильные телефоны, которые сами могут подковать блоху…
Уверяю вас, через десять лет останется то же самое. Никогда не будет устройства, которое позволит передавать мысли на расстояние..
И тогда вперед рванет, например, почвоведение. Там наверху решат, что пришла пора для почвы. Это станет модно. Почвоведы, слушая земную музыку из колонок, научатся выращивать голубые ели прямо из подоконника… А потом будет что-то еще…
О романтике
То, что написано – сбывается всегда. Мне кажется, Булгаков именно это имел в виду, когда говорил, что рукописи не горят. А вовсе не то, что нельзя сжечь рукопись. Или что все написанное остается где-то на небесах.
Но сбывается только то, что ты пишешь про себя. Управлять своей жизнью с помощь написанного на бумаге можно. Чужой жизнью нельзя. Я всем девушкам говорю – хотите жениха хорошего – напишите про него. Чем подробнее напишите историю, тем четче будет выполнен заказ.
Если же говорить о моей собственной романтичности, то я уже достаточно далека от 18 лет, когда романтика составляет главное жизненное назначение.
Я не верю ни в какую романтику, я не верю в романтичных мужчин. Я пугаюсь, когда мужчина начинают подносить мне розы и говорить что-нибудь типа «я спою тебе серенаду». Мне кажется, что он либо болван, либо врет. Потому что в нашем возрасте мы это переросли.
Я очень наблюдательный человек, это свойство моего характера, а не следствие писания детективов. Приезжая домой, я всегда знаю, сколько человек у нас обедало, по количеству ложек в посудомоечной машине. Я не хочу, но открываю и вижу. Я точно знаю, кто ездил в моей машине, по пеплу в пепельнице – от моих сигарет он один, от других – другой. Меня трудно надуть, кому бы то ни было. Я сразу вижу, что человек врет. И на этом заканчивается вся романтика.
Мои приоритеты в жизни - работа, работа, работа, работа , работа, работа, …..семья… Больше нет приоритетов.
«Детектив должен интриговать, смешить, и немножко пугать»
читать дальшеТатьяна Устинова приехала в Новосибирск летом, когда столбик термометра перевалил за тридцать градусов. Но, несмотря на жару, журналистов на пресс-конференцию собралось столько, что на всех не хватило стульев. Впрочем, ничего удивительного. Устинову читают все. И те, кто готов в это признаться, и те, кто ратует за высокую литературу и с неким снобизмом относится к жанру детектива. Просто потому, что ее читать интересно. Как интересно слушать, когда она выступает на телевидении, ведет передачу или даже комментирует футбольный матч, что тоже как-то случилось на голубом экране.
А уж послушать живьем, да еще и задать вопросы – это почище, чем телевизионное шоу. Так что новосибирским журналистам повезло вдвойне - и материал для газет собрали, и получили удовольствие от общения с умным, ироничным собеседником.
Татьяна Устинова охотно рассказывала о себе, о своих книгах, делилась своим мнением по самым разным вопросам. Их было много, приводить их все, наверное, не имеет смысла, потому что интересен –то не вопрос, а ответ на него. Вот ответы я и предлагаю вашему вниманию.
О творчестве.
-- Я очень люблю детективы. Я люблю их не только писать, но и читать. Я обожаю книги Бориса Акунина, всегда читаю Александру Маринину, с удовольствием читаю книги Даши Донцовой. Я люблю Дика Френсиса и Агату Кристи. И я уверена, что у детектива нет никакой сверхмиссии.
Однажды Акунину задали вопрос – как удержать рядом с собой женщину. И он произнес потрясающую фразу. Он сказала, что ее надо интриговать, смешить, и немножко пугать. Мне кажется, это то, что должен делать автор детективного романа с читателями.
Я пишу детективы, где есть кошмарные преступления, запутанное расследование и феерический финал.
Детектив имеет некую жесткую схему – преступление, расследование, финал. У моих героев в романе всегда есть некая романтическая история, потому что для меня, как для автора, это дополнительная возможность показать человека с какой-то другой стороны, чтобы он не был похож на Рэмбо, чтобы он взял и полюбил вот эту несчастную брошенную собаку и привел к себе домой. И тогда я могу показать его глубже, полнее. Для меня это важно.
Я пишу обычно три романа в год. Любой серийный автор, как серийный убийца, чтобы поддерживать свою квалификацию, должен все время писать. Это то, чем мы занимаемся постоянно, потому что мы работаем в коммерческом литературном поле. В этом нет ничего постыдного или кошмарного. Это абсолютно нормальное литературное поле, и чтобы в нем находиться, надо достаточно много писать. И я всегда прошу прощения у читателей, если я вдруг повторяюсь, если недостаточно хорошо описана мама главного героя. Это особенности серийной работы. Но я могу сказать, что мы все, и я в том числе, очень стараемся писать хорошо. Я не знаю автора, который писал бы спустя рукава.
Мои герои никогда не будут преступниками. Я хорошо знаю Лешу Сидорова, который снял Бригаду. Он чудесный, интеллигентнейший человек, и фильм в общем неплохой, но я знаю совершенно точно - я никогда в жизни не стану писать такой сценарий, снимать такое кино. Потому что мне очень страшно – вдруг это кто-то увидит и поймет неправильно, и это покажется ему привлекательным. Потому что люди всегда слышать не то, что им говорят и видят не то, что им показывают.
О семье
Моя семья – родители и бабушки и дедушки – инженеры. Все мои предки – по крайней мере четыре поколения, всегда жили в Москве. Папа был летчиком испытателем, который до какого-то времени летал, а потом стал просто инженером-испытателем. А мама всю жизнь проработала по всяким космическим программам, и предметом ее особой гордости является то, что она присутствовала на Байконуре во время запуска Леонова. И эпизод в знаменитом фильме «Укрощение огня» когда Сергей Павлович Королев благим матом орет, что женщине не место на пусковой площадке – это про мою 24-летнюю маму.
У меня есть сестра, которая сейчас мой помощник, мы абсолютно разные, она закончила Московский Государственный Историко-Архивный институт, я закончила МФТИ, у нас всего полтора года разницы, но именно она взяла меня на работу на ВГТРК, когда у меня был крошечный ребенок и я была абсолютно безработная. У меня с 19 лет есть муж, и до моих нынешних 38 он все тот же. У нас два сына, одному пятнадцать, другому пять. Мой муж меня практически не читает, а старший сын читает только то, что моя мама ему обведет. Бабушка считает, что не все из того, что понаписала мамаша, может читать благовоспитанный ребенок
Про технический прогресс
У меня своя теория прогресса. Я считаю, что человечество развивается ровно в том коридоре, который ему отведен. Люди никогда не будут летать на другие планеты на грохочущих железных аппаратах, которые носом устремляются в облака, а из попы вырывается пламя. Это невозможно, этот путь закрыт. Пока люди не придумают какую-то другую теорию перемещения, на Марсе не будут цвести яблони. Мне кажется это абсолютно ясным. Пример тому – как развивается прогресс в самолетостроении. С тех пор, как придумана формула Жуковского – дальше ничего никуда не пошло. Изменилась только формула крыла и фюзеляжа. Только форма.
Я не верю в теорию Дарвина. Никто из нас не происходил из макак, ни у кого их нас не отваливался хвост. Я считаю, что человечество родилось таким, каким оно погибнет.
Да, раньше ездили на колесницах, потом на конях – и все говорили: он держится в седле, как бог. А теперь говорят – он водит машину, как бог… Но меняются-то только детали.
Вот сейчас кто-то там наверху, из тех, кто за нами наблюдает, решил, что сейчас у нас пойдут информационные технологии. Вот он это решил, и у нас появились компьютеры, сети, мобильные телефоны, которые сами могут подковать блоху…
Уверяю вас, через десять лет останется то же самое. Никогда не будет устройства, которое позволит передавать мысли на расстояние..
И тогда вперед рванет, например, почвоведение. Там наверху решат, что пришла пора для почвы. Это станет модно. Почвоведы, слушая земную музыку из колонок, научатся выращивать голубые ели прямо из подоконника… А потом будет что-то еще…
О романтике
То, что написано – сбывается всегда. Мне кажется, Булгаков именно это имел в виду, когда говорил, что рукописи не горят. А вовсе не то, что нельзя сжечь рукопись. Или что все написанное остается где-то на небесах.
Но сбывается только то, что ты пишешь про себя. Управлять своей жизнью с помощь написанного на бумаге можно. Чужой жизнью нельзя. Я всем девушкам говорю – хотите жениха хорошего – напишите про него. Чем подробнее напишите историю, тем четче будет выполнен заказ.
Если же говорить о моей собственной романтичности, то я уже достаточно далека от 18 лет, когда романтика составляет главное жизненное назначение.
Я не верю ни в какую романтику, я не верю в романтичных мужчин. Я пугаюсь, когда мужчина начинают подносить мне розы и говорить что-нибудь типа «я спою тебе серенаду». Мне кажется, что он либо болван, либо врет. Потому что в нашем возрасте мы это переросли.
Я очень наблюдательный человек, это свойство моего характера, а не следствие писания детективов. Приезжая домой, я всегда знаю, сколько человек у нас обедало, по количеству ложек в посудомоечной машине. Я не хочу, но открываю и вижу. Я точно знаю, кто ездил в моей машине, по пеплу в пепельнице – от моих сигарет он один, от других – другой. Меня трудно надуть, кому бы то ни было. Я сразу вижу, что человек врет. И на этом заканчивается вся романтика.
Мои приоритеты в жизни - работа, работа, работа, работа , работа, работа, …..семья… Больше нет приоритетов.