Делай что должно, и будь что будет.
Вчера праздновали день рождения Поэта.
Говорят, характер у него был не сахар. на язык остер, несдержан... Дураков не любил.
Самомнение опять же. Взял и написал про себя
Я памятник себе воздвиг нерукотворный,
читать дальше
Словом, неоднозначная такая личность..
Но был он Творцом. И остался в веках солнцем русской поэзии.
Он одним из первых русских пиитов начал писать не академическим языком, не оды а стихи.
И язык его был приближен к русскому разговорному.
И понимали и читали и любили его не только сотрудники Академии наук..
Его творчество - это и есть Поэзия в чистом виде...
Но пахал при этом как проклятый. Творил, мучался, разочаровывался, переживал кризисы..
Болдинская осень -она одна, а сколько этих самых кризисов??
Словом, трудно быть Творцом и поэтом... работать надо.
А славы то хочется...
Пишет Ela:
Говорят, характер у него был не сахар. на язык остер, несдержан... Дураков не любил.
Самомнение опять же. Взял и написал про себя
Я памятник себе воздвиг нерукотворный,
читать дальше
Словом, неоднозначная такая личность..
Но был он Творцом. И остался в веках солнцем русской поэзии.
Он одним из первых русских пиитов начал писать не академическим языком, не оды а стихи.
И язык его был приближен к русскому разговорному.
И понимали и читали и любили его не только сотрудники Академии наук..
Его творчество - это и есть Поэзия в чистом виде...
Но пахал при этом как проклятый. Творил, мучался, разочаровывался, переживал кризисы..
Болдинская осень -она одна, а сколько этих самых кризисов??
Словом, трудно быть Творцом и поэтом... работать надо.
А славы то хочется...
Пишет Ela:
04.06.2009 в 02:14
Гм... Герострата вспомни)))
Айн момент - сейчас вспомним, за компанию с Боромором:
Дело было проще простого, и обвиняемый сам не отрицал свою вину - даже настаивал на ней. И всё-таки судья никак не мог сказать, не покривив совестью, что суду всё ясно. Суд как-раз был в растерянности.
-Подсудимый! Вы признаёте, что произвели поджог, совершив тем самым не только государственное преступление, но также богохульство и акт невиданного вандализма. Все улики однозначно указывают на вас, и о том же говорят многочисленные свидетели. Но может, вы все-таки объясните - ну зачем вам понадобилось сжигать храм?! Вы говорите, что не из-за ваших религиозных взглядов, не из личной мести, не по чьему-то наушению... Но тогда почему?
-Ради славы, конечно!- объяснил подсудимый.- Кто такой, в конце концов, этот Фидий? Такой же человек, как и я, даже хуже. И что он такого великого сделал? Построил дом, велика важность! Но его имя прославлено в веках, а моё? Кто знает обо мне? А ведь я и умнее, и красивее Фидия. Я более достоин. Но храм - вот он, стоит, все им восхищаются, все поминают Фидия, а кто знает обо мне? Зато теперь...
Он улыбнулся и блаженно зажмурился, словно ослепленный собственной славой.
-Вся Эллада гудит! Все обсуждают дело рук моих! И через тысячу лет, и через две тысячи лет о моем преступлении будут помнить. Потому что никто никогда не сможет превзойти меня в искусстве бессмысленного разрушения. Я разрушил величайшее творение всех времен и народов - и совершил тем самым величайшее в истории преступление. Теперь можете меня казнить, мне всё равно. Я увенчал свое имя славой во веки вечные.
Судья вздохнул и сделал знак писарю.
-Теперь суду всё ясно. Пиши приговор. Смертная казнь, гражданская казнь... ну, всё как уже говорилось. И припиши особое постановление суда: дабы стереть самую память о человеке, совершившем это злодеяние, отныне и впредь запрещается произносить его имя...Герострат!
-Какой Герострат?! Мое имя Феофил!
-Я знаю,- сказал судья и осклабился. © Бормор.
URL комментарияАйн момент - сейчас вспомним, за компанию с Боромором:
Дело было проще простого, и обвиняемый сам не отрицал свою вину - даже настаивал на ней. И всё-таки судья никак не мог сказать, не покривив совестью, что суду всё ясно. Суд как-раз был в растерянности.
-Подсудимый! Вы признаёте, что произвели поджог, совершив тем самым не только государственное преступление, но также богохульство и акт невиданного вандализма. Все улики однозначно указывают на вас, и о том же говорят многочисленные свидетели. Но может, вы все-таки объясните - ну зачем вам понадобилось сжигать храм?! Вы говорите, что не из-за ваших религиозных взглядов, не из личной мести, не по чьему-то наушению... Но тогда почему?
-Ради славы, конечно!- объяснил подсудимый.- Кто такой, в конце концов, этот Фидий? Такой же человек, как и я, даже хуже. И что он такого великого сделал? Построил дом, велика важность! Но его имя прославлено в веках, а моё? Кто знает обо мне? А ведь я и умнее, и красивее Фидия. Я более достоин. Но храм - вот он, стоит, все им восхищаются, все поминают Фидия, а кто знает обо мне? Зато теперь...
Он улыбнулся и блаженно зажмурился, словно ослепленный собственной славой.
-Вся Эллада гудит! Все обсуждают дело рук моих! И через тысячу лет, и через две тысячи лет о моем преступлении будут помнить. Потому что никто никогда не сможет превзойти меня в искусстве бессмысленного разрушения. Я разрушил величайшее творение всех времен и народов - и совершил тем самым величайшее в истории преступление. Теперь можете меня казнить, мне всё равно. Я увенчал свое имя славой во веки вечные.
Судья вздохнул и сделал знак писарю.
-Теперь суду всё ясно. Пиши приговор. Смертная казнь, гражданская казнь... ну, всё как уже говорилось. И припиши особое постановление суда: дабы стереть самую память о человеке, совершившем это злодеяние, отныне и впредь запрещается произносить его имя...Герострат!
-Какой Герострат?! Мое имя Феофил!
-Я знаю,- сказал судья и осклабился. © Бормор.
-
-
07.06.2009 в 14:15Но был он Творцом. И остался в веках солнцем русской поэзии.
Он одним из первых русских пиитов начал писать не академическим языком, не оды а стихи.
И язык его был приближен к русскому разговорному.
И понимали и читали и любили его не только сотрудники Академии наук..
Его творчество - это и есть Поэзия в чистом виде...
Арде! Без него нынешняя литература не была б тем, чем она сегодня является!